- Овраг

Ты двигаешься в направлении соснового бора, но заранее предчувствуешь неудачную охоту. Почему сегодня тебя окружают лишь плохие предчувствия, непонятные ощущения и глупые бессмысленные надежды. Как-то не так начался этот день.
Эх, если бы ты не пошла завтракать с Лукавым; если бы ты все-таки упустила этого кролика; если бы ты проспала.
Ах эти "если бы" да "кабы"... И во рту росли грибы... Да и вообще, история, как говорится, не требует сослагательного наклонения. И чем же должна закончиться эта история, как ты думаешь?
В этой жизни тебе мало удавалось довести что-нибудь до хэппи энда. Да и вообще. Счастье, это вещь такая. Приходящая и уходящая, как удача. И тебя они, как-то, обходят малость стороной. Ну, с семейной стороны, с любовной.
Дети... Что дети. Они выросли, у них своя жизнь, им надо строить свою семью. Им не до тебя. А опоры, коя могла быть в лице их родителя, тебя оставила. Оставила одну-оденешеньку. Что поделать. Ты не особо впадаешь в уныние или отчаяние. Ты идешь верным курсом, в правильном направлении. Следуешь правильному ветру. Не страдаешь. Двигаешься дальше. Это правильно. Это хорошо. Ты закрыла печаль под огромную печать, за семи замками. Ты поумнела. Выросла. Пережила это. И уже не чувствуешь той тупой боли, вырезающей рану на сердце.
Ты печально улыбаешься, дергая белоснежными ушами. Ох уж это безбашенное утро. Оно полностью поставило твой мир с ног на голову. Перевернуло его, изменило. Нарушило твое внутреннее спокойствие, удовлетворение. Теперь тебе придется вновь перебарывать себя, перебарывать свои чувства, заставить свое сердце вновь отойти на второй план, уступая место разуму.
Ты научилась играть в эту игру. Уже куда лучше, чем раньше. Но почему сейчас лапы так предательски дрожат, выдавая себя? Почему тебе сейчас скажется, что тебе не по зубам будет эта игра. Ты должна держаться. Ты должна упорно идти в нужном направлении. В том, в котором правильно идти.
Ты останавливаешься и навостряешь уши. Шаги сзади. Они явно принадлежат волку. Ты принюхиваешься и... Ступор нападает на тебя. А что Лукавый тут забыл? Почему он пошел следом за тобой? Продолжить незаконченный разговор? Но зачем. Он не видит, как тебе неприятен разговор? Как он тяжел для тебя? Нет, видит. Думает, что это из-за твоих детей и Него. Он погиб. А ты одна, с ними. Да, дело, конечно, частично и в этом. Но и в самом альфе.
Но Лукавый опустил эту тему в итоге.
Почему он это делает? Зачем идет следом?
Ты оборачиваешься и сталкиваешься нос к носу с вожаком.

За секунду до вашего столкновения носами, ты услышала свое имя, слетевшее с уст Лукавого. "Неф..." Как же это звучит по-другому. Особенно что ли. Ты смотришь на вожака. Твой взгляд, наверняка, выдает тебя с потрохами: столько в нем удивления и неожиданности, какой-то приятной. Ты опускаешь глаза, желая скрыть себя. А то совсем, как раскрытая книга. Спрашивать:"зачем он пошел за тобой?" А есть ли смысл?! Лукавый все равно и так скажет об этом. Он - сам вожак - на глазах у всех прервал беседу с лекарем, рванул за тобой, давая гениально простую пищу для досужих сплетен. О, а для старейшин-то как... 
- Прости, я не мог так просто тебя отпустить, - улыбается волк, продвигаясь ближе к тебе, задевая своим боком.
Ты вздрагиваешь. Мурашки пробегают по всему телу, с лап до головы накрывая тебя. Ты быстро стряхиваешь их со своей шкуры. Надо срочно что-то с собой делать.
Ты не находишься с ответом, и лишь более удивленно двигаешь ушами, вновь подняв свои ясные глаза.
- Ты же не против? - зачем-то спрашивает он у тебя. Как будто это что-то бы изменила, будь ты против или нет. Может быть вожак просто желает понаблюдать за твоей охотой, как ты справляешься со своими обязанностями; или его просто каким-то образом зацепил ваш разговор, и волк решил его продолжить. Ты не находилась с ответом на целый рой вопросов. И лишь качнула головой, давая понять, что совсем не против.
- Неферет, я хочу предложить тебе стать во главе стаи, рядом со мной, собственно, - с короткой паузой проговорил волк, а ты от неожиданности и удивление даже отошла на несколько шагав назад, уставившись на альфу "глупым" взглядом. Такая мысль у тебя просто не укладывалась в голове. Это же просто невозможно. Как такое могло произойти, когда успело? Может тебе послышалось? Может он сказал что-то другое? Ты обозналась.
- Ты... хочешь, чтобы я стала альфой? - твой голос звучит удивленно. Очень удивленно. Ты сделала ударение на слове "я", потому что именно это казалось тебе за пределом всех границ воображения. Собственно, у тебя никогда и мыслей таких в голове не было. В жизни. Власть - самое последнее, что тебе нужно в этой жизни, что интересует тебя. Если быть точнее - тебя это не интересует вообще.
Через мгновением ты осознаешь, что Лукавый, наверняка, ждет твоего ответа. Но ты не знаешь, что ему сказать. Тебе не нужна власть. Тогда зачем? Просто быть с ним рядом, поддерживать, как хорошего друга, подставлять свое плечо, чтобы он всегда мог опереться на него, а самой, в то время, ежесекундно рвать себе сердце? Ты готова на жертвы, на любые жертвы для ближнего. И ты готова на такую, плевать на себя, но ты боишься, что у тебя просто не получится.
- Твои слова о семье и прочем... Ты права. И я хочу поступить так, как говорит мне сердце, - вырывает тебя голос вожака из раздумий. Ты не мигая смотришь на него, вдыхаешь воздух в грудь и начинаешь говорить:
- Если тебе, действительно, говорит так сердце, то я хочу стать твоей альфой, - делая ударение на "твоей", ты сглатываешь слюну и выдыхаешь. Это куда проще. Если ты не ошиблась.
Пусть сердце не подведет тебя в этот раз, пусть позволит быть счастливой. Пусть Лукавый будет испытывать те же чувства, что и ты.
О, вот ты и пришла к развязке событий. Но молчи пока, не думай об этом. Дождись реакции и ответа вожака.

Ты в недоумении. А правильно ли ты поступила? Нет, несомненно, он нужен тебе, а теперь он нужен тебе еще больше: как воздух, вода, солнце. Лука сделал то, чего не удавалось сделать никому после Его смерти. Он заставил тебя вновь себя почувствовать полностью живой. Он заставил тебя словно помолодеть душой. Ты вновь почувствовала то, о чем благополучно забыла, что разучилась понимать.
Но почему судьба каждый раз сводит тебя с этой чертовой властью, будь она неладна?! За что?
Хотя сейчас тебе уже нечего бояться, нечего терять. Кроме своей жизни. Кою ты прожила более или менее достойно и долго, поэтому если придется принять такой удар - ты его стойко примешь. Это не имеет значения, ведь Книга нашей Жизни давно написана. И кому суждено умереть от клыков своего собрата - не умрет от пули человека.
Однако смущало тебя вовсе не это. Спонтанное такое предложение Лукавого. Возможно твои слова что-то задели в нем, что-то разбудили и расшевелили. Но слова. А может быть все-таки ты?! Это неизвестно. Лука сразу предложил стать тебе в главе (что, честно говоря, не особо симпатизировала твоей натуре - власть), и это заставляло задуматься. От него же все требуют наследника... Хотя, это глупо. Ты уже немолода, и можешь быть просто не способна дать им всем, в том числе и вожаку, того, чего они хотят. Тогда бы ему следовало выбрать молоденькую. Ну, чтобы наверняка. Но он не делает этого.
Ты поднимаешь свои бледные глаза на альфу и пристально смотришь на него.
Нет, тут что-то другое. Не корысть. Глаза никогда не солгут. Они отражают душу, а душа не может врать. И на такой взгляд у расчетливого волка, у безразличного. Здесь что-то есть.
Он нервничает. Ты чувствуешь это. Ему словно страшно пошевелиться, и он едва дышит. Когда каким-то нервным дерганьем головы в знак удовлетворительного ответа на твой вопрос отвечает Лукавый, ты все понимаешь.
Ты делаешь тихий и плавный шаг ему навстречу.
Он улыбается и расслабляется, словно сделал огромный выдох. И смотришь на вожак, не отрывая глаз.
"Интересно, как он отреагирует на мою задумку не говорить никому. Хотя бы... (кого я обманываю, лучше бы всегда) пока. Но вряд ли это возможно."
- Только не сообщай об этом старикам, - пауза. Ты даже немного обиженно вздергиваешь носик.
- Даже мысли такой не было. Скорее... Наоборот. Возможно не следует говорить кому бы то ни было?! Ну хотя бы пока, - неуверенно добавляешь ты последнее предложение, зная, что это может оскорбить Лукавого.
- вообще никому не говори. Я сам, да-а, - протянул он с каким-то даже наслаждением, - сам обрадую стаю.
Ты хмыкнула, улыбнувшись (скорее грустно, чем саркастично):
- Сомневаюсь, что они обрадуются и одобрят твой выбор, - мягко пропеваешь ты, улыбаясь альфе.
Резкое движение волка вперед заставили тебя удивится, но когда его морда коснулась твоей шеи, по телу разлилось необыкновенное блаженство. Приятное тепло побежало по венам. По вискам - пульс. Ты прижимаешься к Лукавому в ответ, еще крепче, положив свою мордочку ему на голову.
Он поднимает на тебя свой взгляд, и с такой нежностью, теплотой смотрит, что все твои сомнения улетучиваются. Но потом в его глазах скользнуло беспокойство, страх. Ты сама заволновалась.
- Но я должен предупредить тебя, это будет честно. А именно с тобой я хочу быть предельно честным... Это опасно, понимаешь? Сейчас я иду по той же грани, прости, по которой шел твой супруг, - его голос предательски дрожит. Ты смотришь на Лукавого спокойной, равнодушно, в то время, как иголку снова воткнули в твое сердце, оживляя в памяти весь кошмар прошедших лет, весь ужас. Больно никуда не ушла, он утихла, притупилась, но стоило кому-то напомнить об этом или о Нем, ты вспоминала сына, а это куда сильнее резало тебя и грызло изнутри.
- Кому ты рассказываешь?! - хмыкнула грустно ты. - Я знаю об этом не понаслышке. Я прошла через это. И, возможно, знаю больше остальных об опасности,- ты молчишь, выдерживая небольшую паузу, придвигаясь ближе к Лукавому, склоняясь над его ухом:
- Все, что я могу потерять, я потеряла бы несколькими минутами ранее. Тогда, когда согласилась стать твоей. Ответь я другое - я бы потеряла самое главное. Тебя.
Ты замолкаешь и чуть отстраняешься от волка.
Ты думаешь о своих детях. Они уже выросли, ты им не нужна. Они выживут и справятся без тебя. Но не дай Бог кто-то посмеет причинить им боль. Они пожалеют об этом. Пожалеют, что родились на свет и не сдохли до того, как столкнулись с тобой.
- У тебя есть дети, но, боюсь, я не признаю их своими. Ты и сама прекрасно знаешь, что стае нужен не такой вожак, - произносит Лукавый. Ты смотришь на него немигающим взглядом, не зная, как реагировать. Величественно вскинутая морда спокойна, глаза холодно-равнодушны. Ты думаешь. С одной стороны впору оскорбится, что он усомнился в твоих детях. Может и в тебе он сомневается?! С другой стороны - так они будут в безопасности. И их жизни ничего не будет угрожать. Ты тяжело вздыхаешь.
- Ты сомневаешься в их преданности? Или, может быть, в моей? Воля твоя. Я никогда и не осмелилась бы признать моих детей. Я думаю, это ни к чему, да и они будут в гораздо большей безопасности так, - размеренно отвечаешь ты.
Ты молчишь с минутой, робко переминаясь с лапы на лапы, не осмелившись сказать то, что так мучает тебя. Да и не тебя одну, пожалуйста.
Ты набираешь полную грудь воздуха:
- Если у нас зашла речь о честности и обязательствах, то и я хочу быть с тобой предельно откровенна. И если это что-то поменяет, я прекрасно тебя пойму, - вот и начало положено. Осталось только сказать основное. Или же перечеркнуть то, что только началось, или же наоборот - закрепить. И развеять сомнения.
- Всех волнует вопрос наследника. И тебя, конечно, тоже. Я уже немолода, и некоторые вещи нам - смертным - непосильны. И я не могу обещать тебе, как и другим, того, чего ровным счет все захотят от меня, если (после того, как) ты объявишь о наших отношениях. На все воля Всевышнего. Но я сделаю все, что от меня зависит. Поэтому, если ты сейчас откажешься от своих слов - я все прекрасно пойму, - ты выдохнула и замолкла, опустив глаза в землю.

Он что-то говорит и говорит. О стае, о том, что она разлагается. И ты не понимаешь, к чему сейчас именно это. Как-то не в ту степь его понесло.
Да, ты знала, что общество уже прогнило изнутри, он, буквально, уже смердит гнилью и падалью. Того и глядишь, сын избавится не только от отца, но и от родной матери.
Что поделать, гордая раса волков пала уже ниже плинтуса, сравнивая себя с какими-то гиенами по поведению - они перегрызут друг другу глотки за маленький кусок мяса, они бросят свою семью подыхать в беде, если так им будет "удобно". Что стало с настоящими волками: свободными, дикими, гордыми, едиными, сплоченными. Что с ними стало? Куда делось все лучшее, что сотворил Создатель и вложил именно в волков?! Почему они забыли об этом? Забыли о чувствах? Настоящих. Таких как любовь?!
Ты взглянула на Лукавого с нежностью, а потом немного погрустнела. Сейчас ты смотрела на него, и тебе вновь показался ваш союз - сделкой. Показалось, что все это - "не по любви, а по расчету", как говорят. Казалось, что вожак поступает так только потому что надо. Ты смотришь на желтошкурого, а внутри у тебя все охает, екает, сопротивляется. Оно хочет верить в лучшее, надеяться.
Надежда. Да что это вообще такое?!
Ты печально опускаешь глаза. Сейчас тебя как-будто больно ударяют его разговоры только о стае, его спокойствие и даже какое-то равнодушие.
Он вновь начинает говорить, опять затрагивая твое прошлое. Ты морщишься:
- Давай не будем о моем прошлом, пожалуйста, - сказала ты. - Мне приходится жить с этим прошлым, но я не живу им. Да, оно - часть меня. Но сейчас я живу в настоящем и хочу жить им, с надеждой на будущее, - выразительно смотришь ты на Лукавого.
Непонятный страх одолевает тебя, неприятно поедая изнутри.
- Ты не вплетал меня сюда, я сама вплела себя в это. Так получилось. И есть то, над чем я, увы, невластна. Так что, перестань извиняться, - ты тепло, но несколько вымученно улыбаешься вожаку.
Волк решительно произносит, что вам пора, разворачиваясь и бросая мимолетный взгляд на тебя, со словами: "выбор за тобой".
- Кажется, мы заключили с тобой своеобразную сделку. И я от своих слов не отказываюсь. Тебе нужна альфа - я буду ею, даже если это не совсем то место для меня, - негромко произносишь ты, слегка вздрогнув от сказанного тобой. Это уже не те слова о любви, которые были произнесены в начале. Тепер ты сомневаешься, что он любит тебя. Наверное ему просто нужна была опора.
Что же, ты станешь ею, ради него же самого. Ведь это сейчас самое главное.
Ты стоишь еще какое-то время, молча глядя вслед удаляющемуся Лукавому.

- Мне нужна не альфа, Неф, - обернувшись и стремительно сократив между вами расстояние, говорит Лукавый. А потом кладет свою морду тебе на спину.
- Как же ты не понимаешь. Ты мне нужна, - вздыхая, говорит он. Приятное тепло разливается по твоему телу, а мурашки легонько пробегают по твоей шкуре от кончика носа до кончика хвоста. Ты трешься об его шею своей мордахой, а потом вдыхаешь запах его шкуры цвета палой листвы. Ты уже даже сроднилась с этим запахом, что все время сопровождал тебя. Ты словно уже впитала в себя полностью его аромат, словно твоя шерсть насквозь ею пропитана, а нос больше не воспринимает никаких запахов, кроме этого.
Ты прикрываешь глаза, отчего все так?! То сомнения бурей носятся в твоей голове, то стоит Лукавому чуточку по-другому посмотреть на тебя, сказать что-то нежное и проявить капельку ласки, как тут же таят все те самые сомнения.
Вожак отстраняется, смотрит на тебя так тепло и ласково, что ты немного даже жмуришься от удовольствия. Улыбка тронула губы Луки.
- Как моя избранница, - если бы Лука был кошкой, то он, наверное, заурчал бы.
Ты внимательно смотришь на него, желая найти в глубине янтарных глаз подтверждение его слов. Ответ. Ты долго в них вглядываешься и понимаешь, что находишь то, что тебе надо.
Ты сглатываешь слюну, сбивая ком, подступивший к горлу, и киваешь вожаку. Он ткнулся носом тебе в плечо. Ты улыбаешься почти незаметно:
- Если это так... Очень хочу в это верить, ведь ты... - пауза. - Избранник моего сердца.
Он двигается вперед, и ты сходишь с места, не спеша двигаясь за ним. Пусть ведет тебя за собой.
Куда угодно.

У Щекна нет времени размышлять и анализировать, ему не хочется думать, что теперь станет с общим настроением стаи и как она воспримет факт появления спутницы у вожака — он как раз за разговорами такого рода не следил, считая их неинтересными и пустыми — у него есть задача, заключающаяся в изложении сути происшествия на берегу (и дальнейшего наблюдения за развитием событий), и ни на что больше отвлекаться желания нет. Только после этого признания отвлекаться непременно надо, надо думать, что сказать, чтобы не получить за своеволие по пыльной холке. Честно говоря, волка не заботит изменения количественного состава сословия альф, если оно никак не отражается на порядках в стае и её внутренней политике, но проявление откровенного безразличия вряд ли поспособствует продолжению хороших отношений с начальством.   
— Поздравляю с получением нового статуса, — он все ещё смотрит под белые лапы; сказав, переводит взгляд на желтые, — желаю счастья в личной жизни.
Выражение на морде до сих пор постное и безразличное, голос можно назвать таким же бесцветным. Тревоги свои и чужие... Вовремя ты спохватился, о мудрый вожак. Самое время для умерщвления уже въевшихся в уши сплетен и слухов, потому что теперь на их место ловко влезут другие — о чудовищах в приграничных территориях, например.
— Стряслось, — Щекн поднимает глаза на вожачью морду, и говорит твердо, размеренно. — К берегу Мутной, у брода, прибило труп чужака. Смерть наступила от ран, — или от потери крови? Черт знает, как оперировать терминами в этой области, — ран многочисленных и серьезных. Кто их мог нанести, неясно; Грог сказал, что впервые такое встречает.
Волк поворачивает голову к Неферет движением плавным и коротким; смотрит на неё относительно долго, а после обращается вновь к Лукавому:
— Надо бы поспешить.